"Сокровища Валькирии" - Том 4

             Звездные Раны

Есть на Земле Звездные Раны - следы космических катастроф. В одном из таких мест, отличающихся аномальными явлениями, на Таймыре, построен научный город Астроблема. Туда в поисках Беловодья, легендарной страны счастья, устремляется журналист Опарин... Тем временем в горном Алтае, в Манорайской впадине, ведется глубинное бурение. Мамонт и Дара, как всегда, оказываются там, где Земле, хранящей Соль Знаний, грозит беда...

       1

    
     На весь окружающий мир и суету человеческую Святослав Людвигович смотрел печально и безрадостно, как поживший и заезженный конь, поставленный за ненадобностью в стойло, но пока еще не лишенный сил. Время от времени его приглашали на какие-то заседания ученых советов, куда он принципиально не ходил, поскольку не желал выглядеть старинной мебелью, поставленной для антуража; бывало, вызывали на собрания ветеранов-геологов, которые он тоже игнорировал, ибо знал, что, кроме ностальгических и хвастливых воспоминаний, бутафорского костра в соседнем сквере и походных песен, исполняемых под гитару старческими голосами, ничего интересного не будет. А еще приходили десятки зазывающих писем из всевозможных общин, обществ, сект и медитационных центров, которых расплодилось великое множество и которые стремились заполучить у академика некие "знания". В переписку он не вступал и всю почту вместе с присланной литературой связывал в пачки и складывал на антресолях: бумагу можно было использовать вместо топлива, если что...
     Дважды Насадному предлагали уехать из России: первый раз в Германию, по приглашению литовской общины - вспомнили, что он родился в Прибалтике, сулили предоставить бесплатно хорошую квартиру и приличный пансион. Второй раз зазывали в Англию, причем к нему в Питер специально приезжал представитель компании "Де Бирс", обещавший обеспечить достойную, цивилизованную старость. Академик мягко и упрямо отказывался, не выдавая своих убеждений относительно свободы, капитала и, в частности, хищной волчьей пасти вышеозначенной фирмы.
     И только однажды сорвался, когда ни с того ни с сего в октябре девяносто третьего ему как старому академику предложили проклясть засевший в "Белом доме" парламент. То ли спутали с другим старейшим питерским академиком, охотно проклинающим всех, кого ни предложат, то ли решили, коль он родился в буржуазной Прибалтике, то, следовательно, - сторонник прогрессивных реформ, расстрелов и западного образа жизни. Что-то вроде латышского стрелка-наемника в свое время. Возмущенный Святослав Людвигович написал страстное, гневное письмо и разослал во все газеты, которые знал, но опубликовали его только в незаметной частной газетенке; в других обозвали "красным фашиствующим академиком".
     После этого Насадный вообще самоустранился от мирской жизни и даже на улицу выходил лишь с наступлением сумерек, либо в дождливую погоду, когда можно не просто прикрыться зонтом, а отгородиться им от прохожих. Занять время у него было чем, и увлечение это давно стало художественным творчеством, к которому он, как всякий творец, относился щепетильно и страстно.
     Лет двадцать назад, когда в камералке института списали и выбросили в металлолом старинное, еще дореволюционное камнерезное оборудование, Святослав Людвигович перетащил его к себе на квартиру (просторную, академическую, только что полученную вместе со званием), отремонтировал, запасся алмазными дисками, пилами и превратил прежний минералогический музей в мастерскую. Сначала просто изготовлял шлифы - распиливал камни и до зеркала шлифовал одну поверхность, выявляя таким образом внутренний рисунок и красоту минерала или куска породы; потом, когда появилось бессмысленное количество свободного времени, принялся делать крошечные шкатулки и, наконец, творить каменные панно, размером от спичечного коробка и до метровых полотен. И, как Скупой Рыцарь, никому не показывал своих произведений ни под каким предлогом. Однако же представителю "Де Бирса" откуда-то было известно об увлечении академика, и он явился под предлогом взглянуть на шедевры камнерезного искусства.
     Насадный сразу же заподозрил, что гость пришел вовсе не за этим, и насторожился, то есть стал холодным и непроницаемым. В прежние времена он с удовольствием показывал свой минерало-петрографический музей, давно уже выплеснувшийся из кабинета и растекшийся по всей квартире: увесистые камни были повсюду - на полу передней, в коридорах, на кухне и в спальне, а что полегче - в застекленных самодельных шкафах. Рядом с камнями, а то и вперемешку с ними, лежали книги, брошюры, папки с бумагами и рукописи; лежали в связках и россыпью, поскольку тоже давно не умещались на полках, так что ходить по квартире можно было лишь по узким вытоптанным по паркету тропинкам.
     В этих же завалах, между двойными стенками шкафов с образцами и книгами, тщательно оберегаемые от мышей, хранились запасы круп, муки, сахара, спичек и соли - своеобразный мобзапас. Святослав Людвигович пополнял его чуть ли не еженедельно, покупая лишний пакет, банку, упаковку продуктов, подлежащих длительному хранению, прятал и скоро забывал куда, ибо в следующий раз, подыскивая место для очередного пакета, вдруг обнаруживал старую закладку. Быстрее всего портилась мука - заводился червь или жучок, однако академик ничего не выбрасывал, аккуратно просеивал, слегка подсаливал мелкой солью и снова прятал. Он понимал, что это болезненная привычка, мания, но ничего не мог поделать с собой, поскольку блокада к старости давала знать о себе.
     И когда ему предлагали покинуть Питер, в первую очередь он с ужасом и жалостью смотрел на свои покрытые толстым слоем пыли сокровища и наперед знал, что не оставит обжитого гнезда, какими бы заманчивыми ни были предложения. После визита представителя компании "Де Бирс" он вообще перестал впускать кого-либо в дом: отключил звонок, а когда стучали - не подходил к двери и телефоном пользовался не чаще, чем уличным автоматом. Он никому не мешал, хотя превратил квартиру в камнерезку: оборудование Насадный установил в просторной ванной комнате, покрыв пол и стены толстым слоем войлока и звукоизоляционной плиты. Если входил в эту мастерскую, то и сам отключался от мира, не внимая ни звонкам, ни стукам.
     Этот назойливый, надоедливый стук он услышал, поскольку находился на кухне. Привычно игнорируя его, Святослав Людвигович сварил кашу и вынес кастрюлю на балкон, чтоб поскорее остыла. И тут увидел пару: молодого рослого человека в кепке и кожаном пальто, и с ним - молодую женщину в старомодном плаще-накидке. Они терпеливо гуляли у подъезда, как двое влюбленных, но изредка поглядывали на окна квартиры академика. Конец сентября был дождливым, сумрачным и парень продрог, ссутулился и курил, не вынимая сигарету изо рта, но его подруга словно не замечала холода. По виду это был типичный аспирант или соискатель, написавший наконец-то кандидатскую к тридцати пяти и теперь пришедший в сопровождении жены заполучить рецензию академика. Таких за последнее время побывало с десяток, и Насадный всем отказал, ссылаясь на то, что мнение опального академика не поможет, а напротив, повредит. Некоторые уходили с благодарностью за такое откровенное предупреждение, некоторые с тоской в глазах...
     Стучали наверняка они, и хотя за расстоянием было не разглядеть лица, Насадному показалось, что этот парень уже приходил однажды. Академик задержался на балконе, выждал, пока пара войдет в подъезд. Через полминуты - время, чтобы подняться к двери его квартиры - стук возобновился.
     Насадный пообедал, вымыл посуду и сел в кабинете за работу - парень, на сей раз с кейсом в руке, все стучал, методично, через короткие промежутки. Обычно терпения у посетителей хватало на четверть часа, не более, чаще всего уходили, оставшись неизвестными, или бросали записку в почтовый ящик. Этот проявлял чудеса выдержки, в общей сложности пробыв под дверью около четырех часов, и все это время работа у академика не клеилась - отчего-то хандрил компьютер, зависала графическая программа, с помощью которой он составлял из кусочков будущее каменное полотно. Машина была старая, слабосильная для современных программ, однако удивительно чувствительная и давала сбои, когда Насадный был не в настроении или злился. И сейчас у него вдруг слетел файл, где он почти уже выложил мозаику из полусотни разрозненных деталей. Как только незваные гости ушли, он обрел душевное равновесие, и все поправилось.
     На другой день он попал в осаду с самого утра. В очередной раз, когда стук прекратился на перекур, у подъезда опять гуляла та же парочка, и парень сегодня показался более хмурым и решительным. Тогда Святослав Людвигович снял дверь с запоров и чуть приоткрыл. Гость занес было руку и от неожиданности застыл.
     - Чем обязан? - недружелюбно спросил Насадный. - Нужна рецензия?
     На полутемной и гулкой лестничной площадке старого питерского дома каждый звук усиливался, и потому голос прозвучал будто из динамика.
     - Нет, мне не нужна рецензия, - ответил пришедший, крепко держа подругу за руку. - Мы пришли... Мы хотели поговорить с академиком Насадным.
     - Я слушаю.
     - Моя фамилия - Зимогор, - представился незнакомец. - Олег Павлович Зимогор. А это моя жена!
     - Понимаю, - буркнул академик. - Что вам нужно?
     - У вас сейчас включена какая-нибудь электроника? Ну, телевизор, видик, радиоприемник...
     Как всегда в подготовительный к собиранию панно период, с утра до вечера работал компьютер...
     - А что? Вы ходячий вирус?
     - В какой-то степени... Прошу вас, выключите, тогда мы войдем.
     - Если впущу!
     - Впустите, пожалуйста, мы же достучались...
     Насадный сходил в кабинет, выключил компьютер и впустил гостей. Они сняли плащи, со скрытым любопытством озирая необычное наполнение квартиры, с удовольствием восприняли, что здесь можно не снимать обуви, и прошли за хозяином в кабинет.
     - Выкладывайте, - холодно проронил академик, знаком указывая на старый диванчик-канапе.
     - Простите, что так упорно прорывался в ваш дом, - сказал Зимогор, кося глаз на шкафы. - У меня нет другого выхода... Я ваш коллега, работал главным геологом, теперь... начальником экспедиции. Специальной экспедиции в системе военно-инженерных войск. Недавно назначили...
     - Поздравляю, - ухмыльнулся академик. - Ближе к делу.
     Гость вызывал чувства не однозначные: глубокое внутреннее упрямство соседствовало в нем с некоторой интеллигентской растерянностью и несобранностью - качествами, которые Насадный терпеть не мог. Но жена его была мила. Она отстраненно рассматривала полотна академика на стенах и, кажется, ничего не слышала.
     - Мне известно, вы занимались астроблемами, - сказал гость извиняющимся тоном. - В сегодняшней литературе практически ничего нет по этому вопросу, серьезного ничего нет. А закрытые источники почему-то так... закрыты, что не подойти даже через Министерство обороны.
     - Что вас интересует конкретно? - поторопил академик, не любивший долгих прелюдий.
     - Балганский метеоритный кратер на Таймыре.
     - Я больше не занимаюсь кратерами. Материалы по Таймыру находятся в Министерстве геологии и Минфине, - отчеканил Насадный. - Ищите там.
     - Искал... Но того, что нужно мне, там нет и никогда не было. Меня интересуют ваши работы по поиску прародины человечества.
     Святослав Людвигович взглянул на него иными глазами и вместо скрытого упрямства увидел нечто иное. Это не имело ничего общего с душевной болезнью; такой свинцовый отблеск появляется в глазах у совершенно здоровых людей и называется одержимостью.
     - Откуда вам стало известно о моих работах? - жестко спросил он.
     - От своего приятеля, как говорят, из неофициальных источников.
     - Кто ваш приятель?
     - Слава... Станислав Конырев. Он тоже геолог по образованию, но сейчас торгует бензином, строит автозаправки по Московской области.
     - А он откуда знает?
     - Конырев знает все... За счет своих связей. Вернее, знал. Теперь у него большие проблемы, его Эксперт... в общем, тяжело заболел. Впрочем, и сам Шейх больше не нуждается в информации...
     Академик понял, что толку не добиться, да и в общем-то было не особенно важно, каким образом этот одержимый Зимогор узнал о его давнем и почти тайном увлечении. Несколько месяцев назад у него побывал еще один одержимый - волею судьбы журналист Сергей Опарин, который тоже пришел спросить о родине человечества. И можно было сделать двоякий вывод: либо созрела ситуация, если совершенно разные люди вдруг бросились искать эту родину, либо он сам становится центром притяжения определенного сорта людей, которых нельзя назвать больными, но и нормальными не назовешь с точки зрения сегодняшнего меркантильного рыночного времени.
     Он сам был таким, однако в отличие от других, умудренный возрастом, осознавал свое состояние.
     - Зачем вам родина человечества, молодой человек? - спросил он точно так же, как спрашивал журналиста.
     - Мне?.. Мне она, если откровенно, не очень-то и нужна. Нет, конечно, все это любопытно, только я никогда не ставил задачи, не занимался... Ее искали вы. А я случайно... или не случайно, открыл, вернее, обнаружил эту родину.
     - Ездили в Балганский кратер? Или там работаете?
     - Нет, не ездил, и на Таймыре никогда не бывал. А что, вы считаете, родина человечества там?
     Академик посмотрел на него, как на обнаглевшего студента.
     - А вы с этим не согласны? Зимогор смутился, почувствовав жесткость собеседника, и, вероятно, от этого только усугубил положение.
     - Я исхожу из фактов... Из реальных фактов, имевших место. Вы открыли на Таймыре алмазы космического происхождения, уникальное, богатейшее месторождение. Построили там город... Ведь это еще не доказательство, что именно в этом кратере возникла разумная жизнь. Алмазы - да, их можно пощупать руками... Но даже они возникли... образовались из земного материала, из графитосодержащих гнейсов. Там нет ничего такого, что бы указывало на возникновение разумной жизни.
     Он слушал весь этот лепет и чувствовал, как теряет терпение.
     - Не понимаю... Зачем вы пришли? Говорить мне глупости? Нести младенческий вздор? Знал бы - не впустил!
     - Да нет, как же! Мы принесли вам радостное известие! - неожиданно вмешалась его жена, сияя от распирающего ее не совсем понятного старику счастья. - Вы всю жизнь мечтали!.. Но судьба сыграла... не совсем добрую шутку. И все равно, счастье вам улыбнулось! Открыть алмазы... пусть и технические, зато с таким содержанием! России хватило бы на всю оставшуюся историю... А город?! Я видела только фотографии!.. Стеклянный купол и тропическая растительность в Арктике вообще потрясает воображение!.. Вам удалось сотворить мечту! Жаль, что его купили... Вернее, жаль, что продали.
     - Что продали? - автоматически спросил Насадный, зацепившись сознанием за последние слова. - Купол продали?
     - Да нет, город. Целиком. С куполом, с аэродромом и всей инфраструктурой.
     - Как это - продали? - Святослав Людвигович ощутил, как начинает тупеть, и пошел в наступление на Зимогора. - Я вас спрашиваю! Кто продал? Кому?!
     - Н-не знаю... Сейчас все продают, покупают, - замялся гость, не теряя внутренней радости. - Вот и ваш город...
     - Кто вам такое сказал?!
     - Мне?.. Мне сказал Конырев. Он выяснил через своего Эксперта, получил информацию из первых рук...
     - Какого эксперта?!
     - Я говорил, у Шейха есть человек в верхах, бывший министр финансов. Да вы наверняка видели его по телевизору, улыбается...
     - Да как можно? - возмущенно перебил его академик. - Это же город! Целый город, на двадцать тысяч жителей!
     - Но он стоял мертвый, брошенный...
     - Он был законсервирован! Я сам, сам забивал окна, спускал воду из теплосетей!.. Он остался стоять, как белый корабль у пирса!..
     - И все равно пустой... Да бросьте вы, академик! Я вам покажу такое - сразу все забудете!..
     - Бросить? Как это - бросить?! Кто же отважился... - академик окончательно потерял самообладание. - Нет! Нет! Кто купил?! Кто посмел купить город?!
     - Точно не знаю. Конырев говорил, какие-то братья Беленькие. Или общество Белых Братьев... Я не совсем понял, - Зимогор вдохновился, - если нужно, я уточню. Но вы не расстраивайтесь, Святослав Людвигович! Я пришел вас утешить! Да!.. Потому что обнаружил то, что вы искали! И вовсе не там, не на Таймыре!
     Насадный глядел на него теперь, как на врага, и лишь старость, физическая слабость и присутствие здесь его милой жены не позволяли ему взять гостя за шиворот и выкинуть за дверь. Отчаянная попытка сделать это была бы просто смешной...
     Он сел, стиснул кулаки, проговорил с тихой усталостью:
     - Уходите отсюда. Пожалуйста... Зимогор не услышал, и его веселость казалась издевательской.
     - Сейчас... Одну минуту! - открыл-таки кейс и тут же захлопнул, словно опасался выпустить птицу. - Знаете, у вас тут компьютер...
     - Вы что, ходячий вирус? Я его выключил!
     - Нет, солонка пуста, но мало ли что, - озабоченно заговорила жена Зимогора. - Нужно накрыть системный блок фольгой или сеткой. На всякий случай... Могут полететь все программы и файлы. У вас есть обыкновенная фольга? Ну, в которой запекают мясо?
     - Я не запекаю мясо, - сквозь зубы выдавил академик.
     - Вы живете один? - почему-то изумилась она и тут же пожалела. - Это очень грустно - жить одному...
     - Пожалуй, нет! Лучше я отключу и вынесу его в другую комнату, - решил наглый гость и, отсоединив системный блок, понес его в коридор. - Так будет надежнее!
     Святослав Людвигович вскочил с желанием вышвырнуть кейс вслед за ним, однако внезапная и отчетливая мысль, что Зимогор тут ни при чем, остановила его. Да, он странный, одержимый, может, даже не совсем здоровый человек, и при этом совершенно не виновен.
     Если не считать принесенной им дурной вести о проданном городе...
     - Поставил в мастерской! - сообщил он, вбегая в кабинет. - За чугунную станину камнерезки, не достанет...
     - Кто вы? - будто очнувшись, спросил Насадный. - Кто вы такие?
     - Я представился, - несколько растерянно проговорил Зимогор. - Геолог, работаю начальником экспедиции, в системе военно-инженерных войск. А это моя жена...
     - Это я понял!.. Зачем пришли? Вернее, с чем? Сказать, что продали мой город?
     - Нет, я случайно... открыл Астроблему, метеоритный кратер, который стал родиной человека.
     - Какого человека?
     - Человека разумного! Из породы земных! Их еще называют - гои...
     Ноги академика подломились. Он грузно осел на шаткий стул и, пожалуй, в третий раз увидел гостя в новом образе. А тот откинул крышку кейса, отделанного внутри зеленоватой медной сеткой, достал жестяную коробку из-под чая, бережно поставил на стол и извлек из нее маленькую стеклянную солонку со стальной дырчатой крышечкой.
     - Вот, - заключил Зимогор, - здесь были не алмазы и не золото. Сюда входит всего десять граммов мелкой соли. При желании можно засыпать сто золотого песка или двести курчатовия, каких-нибудь актиноидов... Некоторое время здесь находилась манорайская соль! Невероятно тяжелая - примерно сто семьдесят граммов один кубический сантиметр!
     - И где же она, ваша соль?
     - Ее отняли, - мгновенно и ненадолго сник странный гость. - В общем, и правильно сделали... Я не жалею, правда! Но она была!
     - Я не знаю, что такое манорайская соль.
     - - Правильно, никто этого еще не знает в ученом мире, - засмеялся он. - Но я держал ее на ладони! Это особое вещество!.. Солнечное! Точнее, метеоритное вещество солнечного происхождения. Солнечный ядерный взрыв выбросил вместе с протуберанцем часть расплава... или солнечного тела, монолита. И в космосе возникла комета... Нет, скорее, огненный астероид, который много миллионов световых лет носился во Вселенной. Пока не достиг Земли...
     - Бред, молодой человек! Вы ничего не понимаете ни в геологии, ни в астрономии, ни тем более в проблемах "звездных ран"!
     Зимогор сглотнул ком, но не обиделся.
     - Возможно... Скорее, вы правы, академик. Но в этой солонке была соль!
     - Была и сплыла!
     - Я сам видел! Держал в руках!.. Нет, все по порядку. Сначала в Манорае я встретил свою бывшую жену. То есть вот ее! И знаете... все вспомнил и снова влюбился. Вы же видите, какая она прекрасная!.. Впрочем, что я? Я стал счастливым! Самым счастливым!
     - Поздравляю, - буркнул академик. - Не пойму, что вам надо? Встретили и снова полюбили бывшую жену, счастливы, недавно назначены начальником экспедиции... Что вам надо, молодой человек? Зачем вам родина человечества?
     - Как же! На свете столько несчастных! И стыдно быть счастливым! - с прежним восторженным трепетом проговорила жена Зимогора. - Но и у вас скоро все образуется...
     - Вы что, тоже ищете Беловодье?
     - Ничего подобного, мы не ищем. Мы его нашли! - Зимогор поднял на ладони солонку, как драгоценный камень. - И вот мое доказательство!
     - Там дырка от бублика! - Насадный ощущал раздражение: гость все больше напоминал счастливого идиота.
     - Нет, академик! Не дырка! Эта вещичка... напиталась энергией манорайской соли. Представляете, какой энергетической силы вещество, если одна остаточная действует потрясающе! Если бы у вас тут остался компьютер, а я поднес к нему... Впрочем, идея! - он залез на стол грязными ботинками. - Сейчас продемонстрирую! Чтоб не голословно! Смотрите, подношу к часам солонку!..
     Он едва сдерживал ребячий восторг. Циферблат электронных часов на стене вдруг засиял, после чего секундная стрелка дернулась пару раз, замерла и пошла в обратную сторону...