Марины И Сергея Дяченко

                       Шрам

 Аннотация: «Когда первое в твоем сердце станет последним, и на пять вопросов ты ответишь - да » Таково условие, чтобы бывший доблестный гуард Эгерт Солль мог сбросит с себя заклятие, превратившее его в жалкого труса. Он не имеет право ошибиться, ему дан один только шанс. Но, воспользовавшись им, он рискует потерять свою любовь Роман «Шрам» признанных звезд российской фэнтези Марины и Сергея Дяченко, второй в их тетралогии «Скитальцы», поражает глубиной проникновения в психологию героев, интригующим сюжетом и стилистическим изяществом отточенной прозы.

Пролог ...откуда явился он и куда лежит его путь. Он бродит по миру, как бродят по небу созвездья. Он скитается по пыльным дорогам, и только тень его осмеливается идти следом.

Говорят, что он носит в себе силу... ...но не этого мира. ...даже маги избегают его, ибо он неподвластен им. Кто встанет на его пути по воле судеб или по недомыслию – проклянет день этой встречи... ...помыслы неведомы, избранных он умеет одарить. Дороги служат ему, как псы... Горные вершины и камни далекого моря, холмы... ...и ущелья, нивы......его тайну от людей.

...лесов и предгорий, равнин и побережий, тропинки и тракты... И говорят, что вечно он будет бродить и скитаться. Остерегись встречи с ним – на людной ярмарке... ...или в берлоге отшельника – ибо он всюду... ...И порог твоего дома не услышит ли однажды поступь Скитальца?

Часть первая. Эгерт 1 Стены тесной таверны уже сотрясались от гула пьяных голосов. После чинных взаимных тостов, после соленых шуточек, после веселой потасовки пришло время танцев на столе. Танцевали с парой служанок – те, раскрасневшиеся, трезвые по долгу службы, но совершенно одуревшие от блеска эполетов, от всех этих пуговиц, ножен, нашивок и страстных взглядов, из кожи лезли вон, лишь бы угодить господам гуардам. Грохались на пол бокалы и кувшины; причудливо изгибались серебряные вилки, придавленные лихим каблуком. Веером, как колода карт в руках шулера, летали по воздуху широкие юбки; от счастливого визга звенело в ушах. Хозяйка таверны, мудрая тощая старуха, отсиживалась на кухне и лишь изредка высовывала нос из своего убежища – знала, плутовка, что беспокоиться нечего, что господа гуарды богаты и щедры, что убытки возместятся с лихвой, а популярность заведения лишь возрастет стократ... После танцев гуляки умаялись – шум голосов несколько поутих, служанки, отдуваясь и на ходу поправляя неполадки в одежде, наполнили вином уцелевшие кувшины и принесли из кухни новые бокалы. Теперь, немного опомнившись, обе стыдливо опускали ресницы, соображая, не слишком ли вольно вели себя до сих пор; одновременно в душе у каждой таилась горячая надежда на что-то неясное, несбыточное – и всякий раз, когда запыленный ботфорт будто ненароком касался маленькой ножки, эта надежда, вспыхнув, заливала краской юные лица и нежные шеи. Девушек звали Ита и Фета, и немудрено, что подвыпившие гуляки то и дело путали их имена; впрочем, многие из гостей уже едва ворочали языком и не могли больше говорить комплименты. Страстные взгляды замутились, а вместе с ними понемногу угасла девичья надежда на несбыточное – когда в дверной косяк над головой Иты вдруг врезался тяжелый боевой кинжал. Сразу стало тихо; даже хозяйка высунула из своей кухни обеспокоенный лиловый нос. Гуляки оглядывались в немом удивлении, будто ожидая увидеть на прокопченном потолке грозное привидение Лаш. Ита сначала раскрыла в недоумении рот – а осознав наконец, что случилось, уронила на пол пустой кувшин. В воцарившейся тишине отодвинулся от стола тяжелый стул; давя ботфортами черепки разбитого кувшина, к девушке неспешно приблизился некто, чей пояс был украшен пустыми кинжальными ножнами. Зловещее оружие извлечено было из дверного косяка; из толстого кошелька явилась золотая монета: – Держи, красавица... Хочешь еще? Таверна взорвалась криками и хохотом. Господа гуарды – те, кто еще в состоянии был двигаться – радостно колотили друг друга по плечам и спинам, радуясь такой удачной придумке своего товарища: – Это Солль! Браво, Эгерт! Вот свинья, право слово! А ну, еще! Обладатель кинжала улыбнулся. Когда он улыбался, на правой щеке его у самых губ проступала одинокая ямочка; Ита беспомощно стиснула пальцы, не сводя с этой ямочки глаз: – Но, господин Эгерт... Что вы, господин Эгерт... – Что, страшно? – негромко спросил Эгерт Солль, лейтенант, и от взгляда его ясно-голубых глаз бедняжка Ита покрылась испариной. – Но... – Становись спиной к двери. – Но... господин Эгерт... сильно выпимши... – Ты что, не доверяешь мне?! Ита часто замигала пушистыми ресницами; зрители лезли на столы, чтобы лучше было видно. Даже пьяные протрезвели ради такого зрелища; хозяйка, немного обеспокоенная, застыла в кухонных дверях с белой тряпкой наперевес. Эгерт обернулся к гуардам: – Ножи! Кинжалы! Что есть, ну! Через минуту он был вооружен, как еж. – Ты пьян, Эгерт, – проронил, будто невзначай, другой лейтенант по имени Дрон. В толпе гуардов вскинулся смуглый молодой человек: – Да сколько он выпил?! Это же клопу по колено, сколько он выпил, с чего это он пьян? Солль расхохотался: – Верно! Фета, вина! Фета повиновалась – не сразу, механически, просто потому, что не повиноваться приказу гостя у нее никогда не хватало смелости. – Но... – пробормотала Ита, глядя, как в горло Солля опрокидывается, журча, винный водопад. – Ни... слова, – выдавил тот, вытирая губы. – Отойдите... все. – Да он пьяный! – крикнули из последних зрительских рядов. – Он же угробит девчонку, дурачье! Последовала возня, которая, впрочем, скоро стихла – кричавшего, по-видимому, переубедили. – Бросок – монета, – пояснил Ите пошатнувшийся Эгерт. – Бросок – монета... Стоять!! Девушка, попытавшаяся было отойти от дубовой двери, испуганно отшатнулась на прежнее место. – Раз, два... – Солль вытащил из груды оружия первый попавшийся метательный нож, – нет, так неинтересно... Карвер! Смуглый юноша оказался рядом, будто только и ждал этого окрика. – Свечи... Дай ей свечи в руки и одну – на голову... – Не-ет! – Ита расплакалась. Некоторое время тишину нарушали только ее горестные всхлипывания. – Давай так, – Солля, похоже, осенила незаурядная мысль, – бросок – поцелуй... Ита вскинула на него заплаканные глаза; секунды промедления было достаточно: – Лучше я! – и Фета, оттеснив товарку, встала под дверью и приняла из рук хохочущего Карвера горящие свечные огарки... ...Десять раз срезал клинок трепещущее пламя, и еще дважды вонзался в дерево прямо над девичьей макушкой, и еще трижды проходил на палец от виска. Пятнадцать раз лейтенант Эгерт Солль целовал скромную служанку Фету. Считали все, кроме Иты – она удалилась на кухню рыдать. Глаза Феты закатились под лоб; меткие руки лейтенанта нежно лежали у нее на талии. Хозяйка смотрела печально и понимающе. У Феты обнаружился жар; господин Солль, обеспокоенный, сам вызвался проводить ее в ее комнату; отсутствовал он, впрочем, не так уж долго, и, вернувшись, встречен был восхищенными, слегка завистливыми взглядами. Ночь перевалила через наивысшую свою точку и вполне могла называться утром, когда компания покинула наконец гостеприимное заведение; Дрон сказал в спину пошатывающемуся Эгерту: – Все матери в округе пугают дочек лейтенантом Соллем... Ты, пройдоха! Кто-то хохотнул: – Купец Вапа... Ну, тот богач, что купил пустой дом на набережной... Так вот, он привез из предместья... молодую жену, и – что ты думаешь? – ему уже донесли... Бойтесь, говорят, не чумы и разорения, бойтесь гуарда по имени Солль... Все захохотали, и только Карвер нахмурился, услышав упоминание о купцовой жене. Бросил сквозь